Сгорая от любопытства, наследники в сопровождении нескольких Вирад отправились в путь. Шествие возглавляли одетые в черные мантии лорд Милтон и леди Маргарет. К радости Лучиано, Иви и Сеймоур тоже примкнули к наследникам. А когда к вампиру подошла Кларисса и робко спросила, нельзя ли ей тоже пойти в Тауэр, его лицо просияло.

— Конечно же, можно! — воскликнул Лучиано, протягивая руки к возлюбленной. — Я буду очень рад, если ты пойдешь вместе с нами, и думаю, что нам сегодня не понадобятся особые магические способности, которыми ты пока не владеешь.

— Я ведь никогда не смогу их освоить, да? — вздохнула вампирша.

— Почему ты так думаешь? — спросил Лучиано, обняв Клариссу за плечи.

— Потому что я нечистокровная, — немного сердито ответила она.

— Ну и что? Разве слуги Вирад не умеют разгуливать днем или растворяться в тумане?

— Умеют, но учат магическим способностям только наследников.

— Да, — вынужден был согласиться Лучиано, — однако как только у меня появится время, я научу тебя всему, что умею сам. Уверен, скоро ты тоже сможешь превращаться в летучую мышь и читать чужие мысли.

— Правда? — распахнув глаза, спросила Кларисса. — Может, тогда я не буду такой бесполезной обузой для тебя.

Лучиано хотел возразить, что она и сейчас не бесполезная и уж тем более не обуза, но тут в его голове раздался насмешливый голос Лео.

«Ты, конечно, можешь научить ее превращаться в летучую мышь, но с чтением чужих мыслей я бы не торопился, прежде всего потому, что ты пока не научился закрывать свои собственные. Ты действительно хочешь, чтобы Кларисса могла читать твои мысли? Это довольно опасно!»

«Мне нечего от нее скрывать!» — пылко заявил Лучиано.

«Уверен? — скептически спросил Лео. — Хотя, если подумать, особо переживать тебе не стоит. Не представляю, чтобы тебе удалось научить ее этому умению».

«Спасибо за веру в мои способности», — ответил уязвленный Носферас.

«Я всего лишь пытаюсь быть честным, дорогой Лучиано».

Кларисса перевела взгляд с Лучиано на Лео и обратно.

— Вы что, мысленно разговариваете? Обо мне?

— Нет, конечно, — в один голос ответили наследники.

— Мы разговаривали о Лучиано и его способностях, — с многозначительным видом добавил Дракас.

Кларисса схватила Носферас за руку.

— Я знаю, ты говорил ему что-то неприятное, — сказала она Лео. — В твоем характере вообще нет ничего приятного. Неудивительно, что Алиса бросила тебя ради вампира, для которого доверие, преданность и любовь — не пустые слова. Я могу лишь поздравить ее с этим решением.

Несмотря на то что Лучиано смотрел на Клариссу с растущим ужасом и все сильнее сжимал ее руку, служанка продолжала говорить. Даже прищуренные глаза Лео не смогли ее остановить.

— Мне непонятно, как она не отвернулась от тебя сразу же после твоего предательства. Ты поступил с ней подло — не говоря уже обо мне и о Лучиано.

— Вот и правильно, не стоит нам об этом говорить, — перебил вампиршу Носферас. — Лучше забудем об этом неприятном событии.

Обеспокоенно поглядывая на Лео, Лучиано попытался отодвинуть Клариссу себе за спину и тем самым вывести ее из опасной зоны. Разъяренный взгляд венца не сулил ничего хорошего. Лучиано боялся, что в гневе Лео может забыть о хороших манерах и совершить необдуманный поступок. Конечно же, Носферас готов был защищать возлюбленную с помощью кулаков или любым доступным оружием, но при этом прекрасно понимал, что Дракас победил бы его и не в таком опасном настроении.

— Можешь не бояться за свою служанку, — сказал Франц Леопольд, и в его голосе прозвучали металлические нотки. — Я не дерусь с вампиршами, тем более с нечистокровными. Это ниже моего достоинства.

С этими словами Дракас развернулся и умчался прочь. Лучиано снова заметил его среди наследников лишь спустя некоторое время, когда они прошли Сити и впереди показались мрачные стены Тауэра.

* * *

— Так, значит, это и есть знаменитый лондонский Тауэр? — спросил Мэрвин, окидывая взглядом неглубокий зеленый ров, над которым возвышались мощные башни, соединенные крепостной стеной.

— Да, с ним связано множество интересных историй, — ответила Ровена, которая снова шла под руку с ирландцем, чем вызывала легкую зависть у Алисы.

Почему они так хорошо ладили и никогда не ссорились? На Серена и Кьяру Фамалия вообще старалась не смотреть. Они всегда держались в стороне от остальных наследников и окружали друг друга облаком нежности.

«Да, мне это тоже кажется отвратительным!» — прокомментировал мысли сестры Таммо.

«Прочь отсюда!» — вспылила Алиса и с такой силой вышвырнула брата из своего разума, что тот застонал и схватился за голову.

— Это было грубо!

— Пусть это послужит тебе уроком! — гаркнула вампирша и хмуро посмотрела на Таммо, но он лишь рассмеялся.

— Самую древнюю часть Тауэра — центральную крепость с четырьмя башнями — возвел Вильгельм Завоеватель, после того как в 1066 году захватил Англию, — рассказывала Ровена. — Она должна была стать символом его могущества и послужить для усмирения лондонских мятежников. В течение последующих веков вокруг Тауэра возвели два крепостных кольца и вырыли глубокий ров, который вскоре превратился в самую зловонную клоаку Лондона, польку все выливали туда содержимое своих ночных ваз. И лишь недавно королева Виктория приказала осушить образовавшееся здесь вонючее болото и засыпать его землей.

— Ну и кому это интересно? — застонал Таммо. — Лучше расскажи нам что-нибудь по-настоящему увлекательное.

— Например? — спросила Ровена.

— И что здесь непонятного? — возвел руки к небу Таммо. — Насколько я знаю, Тауэр был не только крепостью короля, но тюрьмой для особо опасных преступников. Разве здесь никого не казнили?

Ровена усмехнулась и показала рукой на возвышавшийся слева от крепости холм.

— Да, преступников казнили вон там. Обезглавливание было одним из любимых развлечений горожан. Быть казненным на этом холме считалось большой честью. Обычных предателей вешали, потрошили и четвертовали в Тайберне, — поморщилась вампирша, в то время как Таммо широко усмехнулся.

Фернанд и Джоанн подошли поближе.

— Рассказывай дальше. Это уже интереснее, — сказала Джоанн.

Ровена покачала головой, но все же продолжила:

— Как я уже говорила, любимым развлечением лондонцев было наблюдать, как топор палача отсекает голову преступника от тела. Иногда зрителей было так много, что приходилось возводить специальные трибуны, чтобы каждый мог увидеть все происходившее на плахе. Во время одной из последних казней, состоявшихся на этом холме, одна такая трибуна не выдержала натиска толпы и обвалилась. В результате с жизнью попрощался не только преступник, но и двадцать зрителей.

Таммо и Пирас захихикали и потребовали продолжения.

— Расскажи нам что-нибудь жуткое, — попросил Фернанд.

— Да, о какой-нибудь кровавой или неудавшейся казни, — присоединился к другу Таммо.

Алиса закатила глаза, но осталась, чтобы послушать.

Ровена ненадолго задумалась, затем кивнула.

— Хорошо. Я расскажу вам, как был казнен Джеймс Скотт, первый герцог Монмут. Он был одним из внебрачных сыновей короля Карла Второго, который взошел на престол после Реставрации. После смерти отца Скотт решил побороться за корону и поднял восстание против своего дяди Якова Второго. После того как мятежники потерпели поражение, герцога бросили в Тауэр и приговорили к смерти. Когда осужденного вывели на эшафот, палач — который в перерывах между казнями работал мясником — ожидал от него вознаграждения за чисто проделанную работу. В то время было принято платить палачу, чтобы удар топора был быстрым, а смерть — мгновенной и безболезненной, Но Джеймс Скотт, должно быть, решил, что герцог королевских кровей не обязан оплачивать собственную казнь, и не дал палачу ни одной золотой монеты.