— Да, верно. У меня есть для тебя задание, — сказал повелитель, и его голос прозвучал почти что ласково.

Слишком ласково, с неодобрением отметил горбун и постарался как можно быстрее прогнать от себя эту мысль. Ему не хотелось снова навлекать на себя гнев хозяина.

К внезапным переменам настроения Дракулы слуга давно привык. Это было его отличительной чертой и вполне соответствовало образу повелителя вампиров. Но в последние месяцы хозяин часто пребывал в странном, доселе незнакомом Развану расположении духа. Это удивляло и тревожило слугу. Порой, когда гнев повелителя внезапно улетучивался, Дракула погружался в долгие раздумья. В такие ночи слуге казалось, что красные глаза хозяина наполнены меланхолией и глубокой скорбью. А в последнее время повелитель все чаще поражал Развана непонятной кротостью, от которой слуге становилось не по себе. Она совершенно не вязалась со вспыльчивым нравом Дракулы!

Вот и сейчас, когда повелитель снова погрузился в свои мысли и рассеянно смотрел перед собой, на его обычно стиснутых жестоких губах заиграла легкая улыбка. Что-то происходило, и от этого Развану становилось все тревожнее. Слуга много думал об этом, пока хозяин восстанавливал силы во время дневного сна. Все началось с того, что Дракула привез в Поенари эту странную ирландскую вампиршу. Да, повелитель и раньше время от времени вспоминал Эржебет, с потерей которой он до сих пор не мог смириться. Однако тогда мысли об уничтожении возлюбленной всегда наполняли Дракулу гневом и ненавистью, а тяжесть утраты выливалась в приступы безудержной ярости.

Даже останки Эржебет хозяину не суждено было привезти обратно в Поенари. Разван знал, что задолго до того, как он стал слугой Дракулы и вообще появился на этот свет, повелитель часто ездил в Лондон, чтобы разыскать их там, но всегда возвращался с пустыми руками. Из каждой поездки отец вампиров возвращался все более хмурым и не щадил никого, кто попадался ему на пути. Отчаявшись, Дракула прекратил бесполезные поиски, и с тех пор его нога не ступала на берег Туманного Альбиона.

Поэтому Разван очень удивился, когда в прошлом году после побега Иви хозяин заявил, что опять собирается в Лондон. Однако дальше разговоров дело не зашло, а снова спрашивать об этом слуга не решался — не хотел затрагивать скользкую тему. Предсказать реакцию повелителя на любой вопрос, имевший отношение к Эржебет, было невозможно. А поскольку прекращать свое существование Разван не собирался, он молча ждал дальнейшего развития событий.

— Задание? — переспросил горбун, видя, что Дракула не собирается продолжать.

Снова этот мечтательный взгляд, говоривший о том, что мысли повелителя сейчас далеко...

Дракула опять посмотрел на слугу. Его разум вернулся в стены карпатской крепости.

— Да, задание. Тебе нужно раздобыть две дюжины крепких гробов, наполнить их землей и доставить в пещеру оскверненной часовни, где раньше спали мои музы.

Разван молча кивнул, хотя в его голове завертелось множество вопросов.

— Две дюжины крепких гробов, — послушно повторил он. — Из дерева или каменных саркофагов?

Что замышлял повелитель? Неужели он наконец-то решил развеять тоску и завести новых служанок? Сразу две дюжины? В таком случае это будет настоящий праздник! Однако горбуну придется не сладко, ведь даже три прежние грации умудрялись каждую ночь доводить его до белого каления.

— Из дерева! Обычные деревянные гробы, — ответил Дракула. — Ты поставишь их в пещере, а затем наполнишь землей из небольшой прогалины возле входа в часовню.

Разван удивленно моргнул. Ему не послышалось?

— Землей? Я должен наполнить гробы землей?— ^f

— Да! Я что, неясно выразился? — рявкнул повелитель, и горбун испуганно отскочил назад.

— Ясно, но я не понимаю...

— А ты и не должен понимать моих приказов. Просто делай то, что велено.

— Да, повелитель, — кивнул Разван. — Я сделаю все, как вы сказали. Ведь я ваш преданный слуга.

— Преданный? Что ж, будем на это надеяться! Выполняй все в точности с моими указаниями и набирай землю только под входом в часовню.

— Почему? — вырвалось у горбуна, и он сразу же поспешил отскочить еще на два шага назад.

К удивлению слуги, Дракула лишь посмотрел на него грозным взглядом, а затем ответил:

— Потому что эта земля пропитана кровью моих поверженные врагов, и потому что на этом месте я, стоя у гроба своей жены, промолвил страшное проклятие и заключил сделку с демонами преисподней.

— Сделку, — прошептал Разван, и по его спине пробежали мурашки. — Сделку, которая превратила вас в повелителя ночи. В отца всех вампиров.

Дракула кивнул и резко обернулся, зашуршав плащом по каменному полу. Очертания его тела расплылись, и с крепостной стены вниз бросилась огромная летучая мышь. Мгновение и она исчезла между деревьями, за поредевшими кронами которых скрывался вход в оскверненную каменную часовню.

НЕУДАВШИМСЯ ПОБЕГ

Этим вечером Латона как обычно улеглась в постель, но у нее и в мыслях не было засыпать, чтобы отдохнуть и набраться сил перед завтрашним учебным днем. Напротив, она изо всех сил пыталась не задремать и прислушивалась к постепенно стихающему шуму девичьих голосов. Каждый раз, когда колокол отбивал новый час, девушка внимательно считала число ударов. Подождать до полуночи или еще дольше, чтобы все наверняка уснули? Латона подумала о небольшом узелке, лежавшем под кроватью, и об одежде, которую она спрятала под подушкой. Лучше всего надеть ее снаружи, в коридоре. Часы пробили двенадцать. Латона заметила, что начинает засыпать. Она часто заморгала и широко открыла глаза, пытаясь прогнать сон. Страшно подумать, что случится, если она сейчас задремлет, а утром воспитательница обнаружит ее спрятанную одежду и узелок. То-то крику будет! Латона представила, как мисс Корнбед трясет ее за плечи, вцепившись в них костлявыми пальцами, и бранится невыносимо пронзительным голосом, от которого режет в ушах. Затем она обязательно потащит Латону к директрисе — старой чокнутой богомолке, которая прочитает ей лекцию о том, какими добродетелями должна обладать благовоспитанная юная барышня. К ним относились не только хорошие манеры и чувство собственного достоинства, но также скромность и сдержанность, чуткость и деликатность.

Латона закатила глаза. Нет, она не выдержит здесь больше и дня. Брэм наверняка понял бы ее, если бы знал, как трудно ей живется в этом женском интернате. А что, если он заранее догадывался об этом и все равно послал ее сюда?

За такое Латоне хотелось выцарапать ему глаза! Брэм предал ее, и это после того, как она наконец-то начала доверять ему и согласилась быть его воспитанницей.

Гнев и мысли о том, как она сможет отомстить ирландцу, позволили Латоне не уснуть до часа ночи. Она прислушалась к звону колоколов, доносившемуся из часовни, тихо выскользнула из-под одеяла, схватила в руки узелок и одежду и на цыпочках вышла из спальни. Одна из девушек с громким вздохом перевернулась на другой бок, однако никто не проснулся.

За дверью спальни Латона быстро оделась, повесила узелок на спину и поспешила к черному ходу, ведущему в сад. Дверь была заперта на засов. Латона чуть не умерла от страха, пока осторожно, сантиметр за сантиметром, отодвигала его в сторону. Она уже пробовала это делать и знала, что только так можно открыть дверь, чтобы не разбудить «тюремщиц» — как она про себя называла ночных дежурных. Когда с засовом наконец-то было покончено, Латона приоткрыла дверь и бесшумно выскользнула наружу. С тихим вздохом облегчения девушка закрыла дверь и втянула в себя холодный ночной воздух.

Долгожданная свобода! Хотя это было еще не все. Сначала необходимо перелезть через высокую стену, окружавшую бывший монастырский сад, напомнила себе Латона. В длинных юбках сделать это будет не так уж просто. К тому же после этого ей нельзя выглядеть как бродяжке. В противном случае девушку арестует первый встречный констебль, а это в ее планы не входило. Нет, ей обязательно нужно было сесть на поезд и доехать до Лондона, не привлекая к себе лишнего внимания. Железная дорога проходила где-то рядом. Даже из спальни можно было услышать гудки проносящихся мимо интерната локомотивов. Необходимо было лишь добраться до ближайшей станции. Судя по рассказам учениц, вокзал находится не слишком далеко. Латона засунула руку в карман и нащупала несколько монет. Их было совсем немного, хотя Брэм никогда не экономил на своей подопечной. К сожалению, большую часть присылаемых денег забирала себе директриса, утверждая, что откладывает их для Латоны, ведь в школе она все равно ни в чем не нуждается. А если девушке что-нибудь понадобится, она всегда может сказать об этом и получит нужную сумму.